***

- How much watch?
- 10 watch
- Oh, such much?
- For whom how...
- Minsk Inyaz?
- Yes, I does!

Как и весёлое время в инязе, эту шутку забыть сложно. В ней есть, конечно, и доля правды, потому что, хотя уровень преподавания языков был высокий, носители языка приходили к нам на пары крайне редко и занятия у нас не вели, по студенческому обмену со всего университета ездили единицы, условия проживания в общежитии были далеки от идеальных и преподавателям недоплачивали. Тем не менее, общий уровень преподавания был, как мне показалось, отличный, абсолютное большинство моего окружения - талантливые и умные люди, было мегаинтересно, я многому научился и многое понял. И самое главное: за эти 5 лет в МГЛУ я осознал, что, как говорил древний философ, я знаю только то, что ничего не знаю. Или, словами марсианина из "Чужестранца в чужой стране", я всего лишь яйцо.

Пятилетний марафон позади, что останется после? Конечно, в памяти останется только хорошее, останется нирвана в сансаре. Останется вкус пива после пар, вкус "спелой вишни", шотландского пирога с ежевикой; запах кофе в инязовских коридорах, скошенной травы вокруг Комсомольского озера и полевых цветов Альберты; толпы красивых девушек, вясёлка Беламьюзик, завораживающий цвет воды Скалистых гор, проплывающие облака и волны синестезии; голос Тур, доносящийся из динамиков лекционной аудитории в тёмном коридоре 4-го этажа корпуса "В" и цокот каблуков на переменах, смех одногруппников, друзей-радиофизиков и других дорогих мне людей, открывающие дверь в другой мир звуки музыки концертов, фестивалей; необъятные объятья, горячий горный ветер Италии и ощущение бесконечности в районе солнечного сплетения, растекающееся по телу, как живительная влага в жаркий полдень.

5.

Мир внутри и вокруг меня изменился. Меня тянуло на просторы, не измеримые человеческой логикой. Два месяца лета девятого поменяли всё в моём сознании, перевернули моё мировоззрение с ног на голову, а если быть более точным, разрушили его. Это был полный дестрой. Интуитивное паломничество по святым местам тамплиеров поломало многие стереотипы и раздвинуло границы моего воображения настолько, насколько этого не делала ни одна книга. Это приключение было безбашенно, и тогда мне казалось, что, если я переживу его снова, даже в мыслях, я просто сойду с ума. Синхронный переводчик под влиянием синхроничности, я стал выстраивать систему ценностей заново.

Женева, Швейцария. Музей Красного Креста и Красного Полумесяца

Шотландия, семинар по пермакультуре. Я ближе к окну слева. Джонни - на фотографии справа от меня.

На дворе стоял верасень. Именно верасень, а не сентябрь, потому что была Шотландия и вереск, или верас. Сознание моё начало очищаться, а психический шум - минимизироваться. Был волшебный троллейбус номер 40 и концерт сибирских шаманов группы "Калинов мост". Казалось бы, куда дальше, но этот концерт поменял всё. Снова: во время выступления музыка у меня в голове начала воспроизводиться в виде разноцветных волн, кружочков и квадратов. Как если бы кто-то включил визуализацию Windows Media Player у тебя в голове, только волны - твои чувства. Не думаю, что дело было в дыме, который шёл со сцены: единицы смогли усидеть на своих местах после третьей песни КМ в к/з Минск. Моя одногруппница Алеся Шарипова скажет мне позже, что по-научному эта визуализация называется синестезия. Мне тогда казалось, что я, наконец, понял, что скрывается за словом катарсис. Счастье было бесконечным. Кстати, потом до конца года появился безлимитный интернет, и психического шума стало в разы больше.

4.

4-й - лучший курс, превосходный во многих отношениях. Как в песне кантри исполнителя Джейсона Блейна, "man, nothing seemed impossible or too far out of reach".

Первое сентября я встретил лёжа на траве под нереально синим и бестревожным небом канадской Альберты. От моих одногруппников в минском инязе меня отделяло полмира. Уже тогда я понимал, что у меня не хватит эпитетов, метафор и других тропов для того, чтобы рассказать о тех двух месяцах, поэтому я фотографировал. Фотография, как говорят, стоит тысячи слов. Из шести тысяч лучших были отобраны шестьсот. Мне кажется, какую-то толику абсолютно дикой красоты Скалистых гор и той маленькой части провинции Альберта, где я был, с их помощью и с помощью иссиня-чёрного мака передать удалось.

Банфф, провинция Альберта, Канада

Я вернулся в Беларусь седьмого сентября. Но в нашу 401-ю группу вернулись не все. Мы недосчитались двух Юр - Нежевца и Иванова, использовавших иняз как плацдарм-прикрытие в погоне за американской мечтой и оставшихся ради лучшей жизни, свободы и денег, с помощью которых всё это можно было приобрести, в Штатах. У каждого человека есть право на лучшую жизнь, право на достойную зарплату, только иногда мы не замечаем, как становимся заложниками этих самых прав. Иногда мы не замечаем, как, пройдя огонь, воду и медные трубы, вместо долгожданного и выстраданного счастья, мы попадаем, как гласит продолжение известной поговорки, к чёрту в зубы. Нужно сказать, что Юра Нежевец позже вернулся в иняз.

Учебный процесс в МГЛУ продолжался. К моему восторгу, преподавать практику языка у нас стала Гвен Стефани переводческого факультета Будникова Елена Игоревна, умеющая заинтересовать и вложить в нас душу больше, чем все остальные,. Мы пели песни, учили страны и столицы мира, смотрели видео про акценты и Джона Чепмена, читали британского постмодерниста Джонатана Коу и его "What a Carve Up!", готовили по книге проекты. В общем, я был рад, что вернулся. А история про Джона Чепмена добавила ещё больше уверенности в правильность моего выбора. Да и ещё Аристотель говорил: "Правильность пути, по которому ты идёшь, определяется тем, насколько ты счастлив, идя по нему". Но это счастье длилось недолго, и нас отдали в хорошие руки Манешиной Анастасии Владимировны. А ещё на 4-м курсе была специализация, и я, как и Юра Тихомиров 3 года назад, попал в группу синхронистов к Марковой Инне Андреевне, где меня сразу определили старостой. Время в этой группе было счастьем. На немецком с Марголиной можно было расслабиться, чего с Внук не происходило. На все лекции Стулова по английской и американской литературе я ходил с удовольствием, потому что они читались так, как должны читаться все интересные лекции. Очень нравились семинары по той же литературе со Жлобо. Меня удивил наш страновед, ветеран белорусского синхрона Козикис Дмитрий Дмитриевич, который в начале года сам подошёл ко мне и предложил написать курсовую и дипломную на тему моего реферата по летней практике - "Музыка кантри как феномен культуры англоязычных стран". Последовательный перевод у нас стала вести переводческая легенда - Плютов Вячеслав Сергеевич и делал это он так же превосходно, как и переводил.

3.

Серебряный сентябрь седьмого года. Позади - магическое лето, научившее меня встречать рассветы, подарившее поездку в Крым, преподнёсшее Дары смерти и приоткрывшее страницы хроник Нарнии. Казалось, волшебства в воздухе так много, что его можно потрогать руками.

Крымское солнце

Терниста была тропа третьего курса, но, как пел БГ, никто не обещал, что будет легко. Учебный процесс дополнился работой в компьютерном классе факультета французского языка, где был постоянный (хотя и медленный) интернет и, так как учились мы в этом году во вторую смену, практически пустой кабинет с утра, где можно было спокойно заниматься языками и переводами. Получалось, что два раза в неделю, когда был французский, я приходил в университет к 8.30, а уходил только в 21.30. Ещё я дежурил в качестве переводчика-волонтёра в отделении реанимации детского кардиохирургического центра (ДКХЦ), когда приезжал доктор Новик из Америки с бригадой врачей и медсестёр. Во время одного из дежурств я впервые попробовал свои силы в синхронном переводе и понял, что это моя чашка чая. И компьютерный класс, и кардиохирургический центр - хороший опыт, и я ему благодарен.

Учёбы было больше обычного. Без сомнения, один из хайлайтов - пары по чтению с Будниковой, во время которых мы готовили проекты и вникали как в современную английскую литературу - "Хорошую работу" Лоджа, так и в классику - Сагу о Форсайтах. Похоже, я один всерьёз воспринял комментарий Позюбановой на практике английского в начале года о том, что нам как переводчикам нужно постоянно слушать новости, смотреть Би-би-си и делать краткие отчеты за неделю. Т. к. времени на всё не хватало, по дороге в университет и из университета я слушал подкасты. Нужно сказать, что язык с их помощью можно поднять хорошо. Щука не щадила нас во время лекций по истории языка: однажды в университете пропал свет, и нам пришлось записывать её лекцию при минимальном освещении. Французский я учил уже 3-й, последний год, в то время как мои одногруппники только выбирали третий язык. На третьем курсе у нас добавилось больше предметов по переводу, что не могло не радовать. Технический перевод у нас вёл "мой любимый преподаватель", магистрант и бывший сосед по блоку Юра Тихомиров :).

2.

"Общага 10 БГУ, комната-кухня блока Б53. На мне мокрое полотенце, т. к. я только что вылез из-под холодного душа. Слева от меня мой временный сосед Димон намазывает на толстый кусок чёрного хлеба тонкий слой сливочного масла, готовясь к чаю. Тихо, спокойно, уютно". Именно так начинается в дневнике первая запись второго курса.

Джим Моррисон из Дорз задавал в своё время правильный вопрос: "Где же мы будем, когда кончится лето?" Меньше всего я думал, что буду где-то, кроме как в 1214б в инязовском общежитии номер 3. Несмотря на то, что в конце года меня заверили в том, что моё койко-место никуда не денется, за 2 дня до начала учёбы раздался телефонный звонок, и из деканата сообщили о решении ректора: в общежитие из-за прошлогодней конфликтной ситуации не заселять. Т. к. времени на поиск квартиры у меня не оставалось, я поехал жить к брату в "десятку", пока ситуация с жильём не прояснится.

Мир десятого общежития был прекрасен, а проведённое там время не иначе как золотое. Никогда не страдавший агарофобией, я воспринял просторные комнаты и расположение общежития за минской кольцевой дорогой рядом с живописной рощей как нечто само собой разумеющееся. Был интернет, и это было плюсом. Но главным плюсом, конечно, были люди. Люди, принимавшие в свою компанию абсолютно незнакомого человека - меня - как родного. Два месяца я жил в комнате с Сергеем Быковым и Димой Свиридом. Ещё в блоке жили Паша Мазуренко, Сергей Бобрик и Денис Костюкевич. Часто в гости заходил Макс Хадкевич, с супом или баяном. Если попытаться описать ту жизнь словами того времени, то получится "феерия!", "по-любому супер!". Я пытался вникнуть в людей и научиться у них всему, что в моих глазах делало их такими прошаренными. Я помню многое из того времени: тренировки по коросу и ниндзюцу в спортзале БГУИР, пьесу в филфаке БГУ "Осторожно, женщины!" ("Смешна і з сэнсам", как сказала про неё по мобильному девушка, выходившая с нами после окончания пьесы), день рождения Кати Юркевич при свечах, на котором все присутствующие договорились встретиться через 5 лет в день её рождения на минском ж/д вокзале, песни Люды Половинко на стихи именинницы, про то, что всё, что бы ни происходило - к лучшему, мы понимаем только потом. Я слушал эти песни и соглашался и думал, как же мне повезло, что я здесь. :) Было так хорошо, что о 3-м общежитии я не вспоминал. Знакомые даже спрашивали, куда я исчез, словно улетел на другую планету. Для меня же эта планета была как глоток свежего воздуха, как Пандора для Джейка Салли. И тогда я даже не мог себе представить, насколько во многом те 2 месяца определят мою жизнь (да и сейчас не до конца представляю). Будет и лето седьмого, и удивительный мир альпийских лугов и тревожных баллад.

1.

Сын пришёл к отцу и сказал: "Папа, поздравь меня, я поступил в университет!". Отец сказал: "Молодец, поздравляю, что дальше?"
- Ну, окончу университет с отличием, найду себе хорошую работу, женюсь на прекрасной девушке, куплю дом.
- Замечательно, а что дальше?
- А дальше? Ну, дальше у нас будут замечательные дети, работа принесёт мне всеобщее уважение, деньги, в общем, всё будет замечательно, хорошо, прекрасно.
- Великолепно, сын мой. А что дальше?
- Ну, дети вырастут, у них появятся свои дети, и я встречу старость главой большой и дружной семьи, уйду на покой, окружённый заботой и уважением.
- Чудесно, а что дальше?
- Ну, а что может быть дальше? А дальше я умру...
- Гениально! А что дальше?
Сын замолчал, потом понял, сорвал с головы шапку, бросил её на землю и сплясал огненную джигу.
- Спасибо, отец, без тебя я мог бы забыть, для чего всё это.

Мой отец мне таких вопросов не задавал, а если бы и задал, то думать всё равно некогда было бы. От всего интересного, что происходило вокруг, у меня разбегались глаза. В моей сто первой группе люди учились неординарные и умные. А говорят, с умным человеком всегда приятно заняться чем-нибудь, что ещё более справедливо, когда речь заходит об учёбе. Я передумал поступать в экономический университет в следующем году: на 1-м курсе переводческого факультета МГЛУ я сразу почувствовал себя в своей тарелке. А чувство, когда всё идёт так, как надо, нельзя спутать ни с чем. Так начался марафон длиною в пять лет. К тому же, в общежитии, койко-место в котором мне дали сразу, обитали боги - длинноволосые бородачи и побритые соседи из 1214а. Учившие меня уму-разуму и премудростям инязовской рутины, воплощение Кецалькоатла переводчик-синхронист Юра Тихомиров и мизантропный эрудит Андрей Вашкевич помимо прочего рассказали мне, что 3-й иностранный язык можно учить с первого курса. И, конечно же, я побежал записываться на французский, который, первому курсу хотя и не давали, но меня записали.

0.

Лето 2005. Отзвенел последний звонок, централизованное тестирование сдано - 9 по русскому и 8 по истории Беларуси - и вступительная кампания в самом разгаре. Умудрённые опытом, родители сразу сказали: "Поступай, куда хочешь". А выбирать было из чего. Полистав справочник абитуриента-2005, я понял, что больше всего мне подходят два варианта - факультет языковой подготовки в БГЭУ (также известном как нархоз) и Минский государственный лингвистический университет, или иняз. Благо, два "потока" давали две возможности поступления: если с первого раза на бюджет не получается, можно было рассчитывать на запасной вариант.

Советами помогали все: родственники, учителя, знакомые и даже друзья брата. Больше всех, конечно, переживал сам брат, уехавший тем летом в Америку зарабатывать грОши. В письмах и во время разговоров через океан он советовал поступать только в нархоз, потому что тогда я и язык знать буду, и экономику. А что толку, если я буду знать только языки? Кому нужен такой специалист? Да и вообще, иняз - отстой и если "мозгов нет - иди в пед". Брат старше и опытнее, и я поехал подавать документы в экономический университет.

Моё первое впечатление от приёмной комиссии в БГЭУ было хорошее: мне казалось, что меня, абитуриента-провинциала, давно здесь ждали, хотя знакомых там не было. Заселили меня в общежитие со старшим меня на 3 года хлопцам, які рамаўляў толькі па-беларуску - Вітаўтам Белановічам. Как гласит поговорка, рыбак рыбака видит издалека, и не заметить думающего человека в нём было нельзя. Мы говорили обо всём: и о мистике, и о политике, и об истории, и о языках. Было весело и хорошо. Расспрашивали местных пятикурсников что и как. Они даже поспорили с нами на ящик пива, что я поступлю в этот университет.

А потом был экзамен в самом университете - английский, который я сдал настолько хорошо, насколько мог выпускник средней школы с английским уклоном, занимавшийся без репетитора. Кажется, на 96 баллов из 100.

Тот славный день, когда мы сидели и слушали результаты зачисленных на бюджет студентов, я буду помнить долго. Когда мы с Витей не услышали своих имён, помню, он сказал, что "дзеля такіх момантаў варта жыць". Из 300-т баллов мой общий был 268, а надо было набрать 269. Мне не верилось, что я не поступил. Как так? Конечно, можно было и на платную форму, но денег у родителей не было, а напрягать их не особо хотелось.

И я взял свою авоську и пошёл в иняз. Возможно, из-за моего настроения, а, возможно, просто из-за того, что это иняз, меня встретили не очень. Зато очень удивила в анкете графа "Являетесь ли вы членом БРСМ?". А ещё абсолютно незнакомая девушка, заставшая меня врасплох вопросом: "А на какой факультет вы поступаете?" У меня сложилось тогда такое впечатление, что она меня караулила с начала вступительной кампании. А ещё удивил царивший кругом матриархат. В общем, подал я документы на факультет английского языка, где готовят преподавателей английского, и поехал домой.

А дома думал; по эксклюзивно эзотерическому совету от тёти манипулировал маятником и чуть ли не гадал на кофейной гуще, вспоминая слова своей учительницы по английскому: "Не поступай на переводчика, поступай на учителя, потому что в школе всегда работа есть!". И здравый смысл прислушаться к мнению более опытного человека взял было верх, но не надолго: вместо того, чтобы послушаться свою учительницу, знающую в таких делах толк - Наколюжную Ларису Ивановну -, я прислушался к своему внутреннему голосу. Сколько себя помню, мне всегда хотелось быть переводчиком. И в последний день подачи документов я написал заявление на престижный переводческий факультет, куда поступил с лёгкостью, набрав в общей сумме 26 баллов, хотя проходной был всего 23. Все удивлялись, что в тот год был низкий проходной балл. Это всё из-за ЦТ. Зато в последующие годы на бюджет было не попасть: все или подавляющее большинство бюджетных мест занимали олимпиадники.

С перепоступлением в нархоз я решил подождать: а вдруг тут понравится. Хотя вначале в это сложно было поверить: здесь всё было по-другому, все какие-то неприветливые, угрюмые и непонятные, всё делалось не так, как надо было. Но всё объяснил стоявший возле деканата пятикурсник: "Иняз - это место, где логика не живёт".

--
1.

2.

3.

4.

5.

***